Усложнились ли задачи ведомства после того, как областной департамент природных ресурсов и экологии стал министерством? Изменение климата, паводки и болезни рек: какие вопросы стоят на повестке в первую очередь? Почему перед приобретением земельного участка лучше заглянуть в кадастровую карту Росреестра? Об этом, а также о раздельном сборе мусора, «ароматах» Левобережного района города, общественных инициативах и многом другом – мы поговорили с министром природных ресурсов и экологии Воронежской области Натальей Ветер. Новый климат, старые очистные – Наталья Викторовна, первый вопрос о недавней реформе, в результате которой департаменты стали министерствами. Изменились ли ваши полномочия и задачи? – Зарплата не изменилась – это я могу сказать точно. А если серьезно, должность министра накладывает больше ответственности – во всяком случае, по моим личным ощущениям. Не то, чтобы появились какие-то принципиально новые полномочия, а скорее, более амбициозные задачи. Одна из них – предотвращение негативных последствий от климатических изменений, с которыми сегодня столкнулся наш регион. Также мы взяли на себя вопросы регулирования мероприятий органов местного самоуправления по планированию «зеленых платежей». – Немного отклонимся от основных вопросов. Еще до начала интервью мы заметили, что график у вас весьма загружен. А можете в двух словах рассказать читателям, как обычно проходит рабочий день министра? – Утром прихожу на работу, выпиваю чашку кофе – это мой завтрак, а иногда и обед. Конечно, задач очень много. Особенно в весенний период, который я называю сезоном посадок. В это время взору окружающих открываются не только подснежники, но и все проблемы, накопившиеся с осени предыдущего года. Постоянно проходят планерки, встречи, выездные мероприятия. Поэтому часто сравниваем себя с гончими собаками. Где-то надо все увидеть своими глазами, где-то – поучаствовать в совещаниях для решения более глобальных, стратегических задач. К тому же наша область – приграничный регион, коллектив министерства участвует в мероприятиях по оказанию поддержки участникам СВО. Так что каждый день насыщен и интересен, исключений не припомню. – Возможно, не совсем ваша тема, но напрямую связана с экологией. Воронежцы снова жалуются на проблемы левобережных очистных сооружений. И даже вроде бы найден виновник несанкционированного сброса. Как считаете, какое наказание он должен понести, чтобы проблема, наконец, изжила себя? – Вопрос очень сложный. Несколько лет назад произошла аналогичная ситуация. Кто-то совершил преступление, и это был залповый, то есть крупный сброс. Но я предполагаю, что тогда выявить нарушителя оказалось крайне непросто. В обратном случае мы бы, возможно, и не услышали никогда эти ни с чем не сравнимые ароматы. Как мне кажется, смотреть на проблему надо шире. Отсутствие контроля на точках входа в общую канализацию – вот что приводит к сбросам и, как следствие, – гибели бактерий и неприятным запахам. Думаю, начинать нужно с жесткой системы контроля на входящих коммуникациях. Озаботиться вопросом и принять меры должен концессионер сетей. При этом нарушителя я никоим образом не оправдываю, но наказание преступников – это компетенция судебных органов. Думать нужно «на берегу» – Выше была затронута тема изменения климата в регионе. Все мы видим, что происходит в Оренбургской, Курганской областях. В пригороде Воронежа и районах немало мест, где дома расположены в бывшем русле реки или близ водоемов. Чем это чревато? – Честно скажу, для меня это больная тема. Недавно присутствовала на приеме граждан в Рамонском районе. Приходят небезразличные люди и приносят фотографии – начинается стройка прямо на береговой линии Дона. Причем, строительство вышло за границы своего назначения – это сельхозземли, которые не переведены в ИЖС. Значит, на них можно посадить клубнику, поставить ангар для хранения, но не проживать. Ведь что такое река Дон? Как и любой водный объект, она непредсказуема, и весенний ледоход может смести все на своем пути. Мне искренне жаль, что недобросовестные лица ради наживы реализуют такие участки и подвергают опасности жизни людей. Я всегда привожу один и тот же пример: посмотрите, на каком расстоянии старые дома были построены от водоемов. Неужели тогда жителям не хотелось построиться ближе? Хотелось, однако был другой жизненный опыт. Десять последних лет были засушливыми и расслабили людей, поэтому они пошли к реке. Но сегодня паводковые воды заметно поднялись по всему региону. – Ведь в случае паводка, пострадавшие прибегут за компенсацией к государству… – Если объект построен в зоне затопления и подтопления, на компенсацию рассчитывать не стоит, потому что человек сам принял решение. Больше вам скажу, к нам приходят с предложениями поменять границы таких зон. А это, по сути, попытка переложить ответственность на органы местного самоуправления. Например, в Рамонском районе под сахарным заводом внизу стоят коттеджи. И сразу возникает мысль: как человек, построивший такой дорогой особняк, может быть настолько безграмотным? В системе есть какая-то явная нестыковка, нет интеграции и взаимосвязи. Поэтому я всегда всех предупреждаю: если вы принимаете такие решения, имейте в виду и последствия. А прежде всего посмотрите публичную кадастровую карту Росреестра, в которой есть сведения обо всех объектах недвижимости и их статусе. – Наталья Викторовна, экологических тем много. Но что сегодня интересует Министерство в первую очередь – какие направления наиболее уязвимы? Может, проблемы с воздухом? – Нас интересует все. И проблемы с загрязнением воздуха тоже, хотя и опосредованно, ведь это полномочия Роспотребнадзора и Росприроднадзора. Тем не менее, у нас есть своя подведомственная лаборатория, которая выезжает на вызовы. Если раньше специалисты брали только пробы нефтепродуктов, то сегодня расширяемся и активно получаем новые аккредитации – берем анализы воды, воздуха. Будем и дальше развиваться. А если говорить про наиболее уязвимые вопросы, для меня «крик души» – это все-таки не воздух, а вода. Та 10-летняя засуха, о которой я говорила выше, существенно повлияла на реки, и они начали болеть. Ищем сегодня различные способы, чтобы улучшить качество проточности. – Какие методы наиболее действенны? – Механическая очистка русел не эффективна – вернее, эффективна, но только, если проводить ее часто, а не один раз в несколько десятилетий. Через два года все расчищенные реки снова зарастают – по Воронежской области таких примеров много. К тому же качество проектной документации и работы подрядчиков зачастую оставляют желать лучшего. Мы начали сотрудничать с Волгоградским филиалом Всероссийского научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии. Специалисты НИИ будут проводить исследования на предмет наличия биоресурсов в ряде водных объектов, и мы сделаем упор на биомелиорацию. Плюсом можно проводить и механическую мелиорацию, но важно, чтобы это была системная работа, а не разовая акция. Пробуем разные варианты. – Объясните, пожалуйста, в двух словах: что такое биомелиорация? – Зарыбление водоема определенными видами и нужным количеством рыбы. Это будет некая исследовательская работа, которую проведут научные сотрудники Волгоградского филиала ВНИРО. Она определит видовой состав рыбы, объемы и прочие детали проекта. На этом этапе мы пока берем небольшие реки, такие как Усманка или Богучарка. «Мусорные» парадоксы и субботники – Буквально недавно в Доме журналистов проходил круглый стол на тему раздельного сбора мусора. Контейнерные площадки вроде бы оборудовали, но мусоровозы, грубо говоря, забирают все в одной куче. Насколько вопрос сейчас актуален для региона? – Еще 20 лет назад было немало инициатив, в которых я тоже активно участвовала и всегда выступала за раздельный сбор мусора. Устанавливались сетки во дворах, организовался сбор стекла и многое другое. Но, когда все полномочия, на основании федерального закона №89, были переданы региональному оператору, раздельный сбор отходов был им дискредитирован на корню. Тогда-то люди и начали думать, что мусор вывозится и утилизируется «в одной куче». Но сегодня у оператора есть три хорошие линии, цех по сортировке мусора, а раньше специальные бригады на полигоне вручную отбирали пластик. Удивляюсь, почему об этой работе ничего и нигде не рассказывается. – Есть контейнерные площадки на неразграниченных территориях, которые по факту никому не принадлежат. – В работе с контейнерными площадками вопрос не только в операторе, а в совокупности факторов. В том числе – ответственность управляющих компаний. Тема сложная и бесконечная. Даже я, имея административный ресурс, четыре года борюсь с тем, чтобы навести порядок на своей площадке – причем, в центре города, на Фридриха Энгельса. Нужно находить компромиссы со всеми участниками процесса и общими усилиями выравнивать ситуацию. – Как налажено взаимодействие между населением и органами власти? Растет ли число граждан, которых действительно заботят вопросы экологии? – Я с юности ежегодно участвую в субботниках. Родители всегда выходили на уборку территории, на которой работали, – у нас в семье эта традиция впиталась, что называется, с молоком матери. И раньше акции проходили более масштабно – участвовали все предприятия, учреждения, школы, в целом жители. Сейчас же, в большинстве своём, на субботники выходят представители бюджетных организаций. Однако не могу не привести в пример Северный лес. Мы своим большим составом уже 5 лет подряд выходим на уборку именно туда. И хочу отметить, что инициативность местных жителей очень сильна. Они поддерживают чистоту не только раз в год, а постоянно. Понимаете, тот факт, что это частная территория – конечно, сдерживает. Но пока там есть инициативные жители, Северный лес будет возрождаться и развиваться. От благоустройства к экотуризму – От частного примера с Северным лесом – к более глобальному. Чем закончился проект «Зеленый пояс вокруг Воронежа»? – Еще не завершился и продолжается. Но это не столько проект, сколько изменения в федеральный закон об охране окружающей среды. Обязательная норма, регламентирующая создание «зеленых поясов» вокруг городов-миллионников. Объем территории везде разный. В Воронеже она включает более 15 тыс. га – достойная цифра при том, что всего в состав административных границ города входит 21 тыс. га лесного фонда. Разумеется, все эти участки требуют ухода, и тут без осознанности и инициативности самих жителей тоже не обойтись. – Какие еще экологические инициативы есть в нашем регионе? – Их довольно много. Например, образовательные проекты, которые реализуют общественные организации – тот же Центр экологической политики. Популяризация эколого-ориентированного образа жизни – сложный процесс. Но при этом такая информация детям очень интересна. Другое дело, что не все школы проявляют желание поучаствовать в проектах. Кроме просвещения, у нас очень хорошие инициативы в направлении особо охраняемых природных территорий. Это организация экскурсий, маршрутов по экологическим тропам, другие туристические и экологические активности. – Другими словами, экотуризм? – Наш регион уникален и очень удобен для развития туризма – здесь теплый климат, хорошая логистика вблизи Москвы, множество интересных объектов. Недавно впервые за несколько лет посетила дворец Ольденбургских – много нового и интересного для себя почерпнула. Кстати, перспективная территория, которая подведомственна нашему Министерству – Воронежский зоопарк. В текущем году ему исполнится 30 лет. И, если два десятка лет назад это был зоосад с отдельно стоящими клетками, то сегодня – активно развивающаяся территория с достойными демонстративными площадками. Радует, что с каждым годом учреждение пользуется все большей популярностью у жителей и гостей города. – И завершающий вопрос. Если сравнить районы Воронежской области с точки зрения экологии, какой сегодня худший, а какой лучший? – Делить на лучшие и худшие – неполиткорректно с моей стороны. Практически везде ситуация одинакова, как и по всей стране. Не считая, разумеется, регионов с агрессивным производством, но все мы понимаем, что и промышленность крайне важна. Раньше в Семилукском районе были выбросы от огнеупорного завода, кирпичных заводов. Сейчас же проблема не актуальна, ведь используются совсем другие методики и подходы, а процессы строго контролирует Роспотребнадзор. Так что ситуация повсюду примерно одинаковая – везде есть и производство, и развитие с современными технологиями. Александр Баймурзаев, Владислав Коваленко