Эксперты рассказали о ключевых событиях 2024 года в отрасли текстильной и трикотажной промышленности. Компании столкнулись с серьезной конкуренцией с зарубежными компаниями, сложностями с сырьем и подбором кадров. Тогда предпринимателей также обязали маркировать почти всю продукцию в сфере одежды «Честным знаком». О том, как в ушедшем году легпром справлялся с трудностями, шел к импортозамещению, а также о ситуации с госзаказом читайте в нашем материале. О борьбе с импортом Президент Ассоциации текстильщиков России и председатель Комитета по легкой промышленности СНГ Шамхал Ильдаров выделил одной из ключевых проблем в ушедшем году почти полное отсутствие собственной сырьевой базы: «Да, в России есть преуспевающие производства одежды, но почти все из них делают свой продукт из импортных тканей. Эту проблему наша ассоциация пытается решить, налаживая связи с новыми поставщиками, расширяя межрегиональные связи внутри России. Тем не менее, я считаю, что для дальнейшего развития необходимо развивать собственную сырьевую базу и восстанавливать ткацкое производство». Из-за трудностей с выращиванием сырья для трикотажного производства невозможно говорить о 100%-м импортозамещении в сфере трикотажа. На это обратила внимание собственница Производственно-торгового объединения «Воронежская трикотажная мануфактура» Елена Меснянкина. По ее данным, соотношение импортных трикотажных полотен к отечественным составило около 80% к 20% в 2024 году. «Тенденции к импортозамещению в производстве ткани есть – в районе Иваново запущены фабрики с участием турецких капиталов по производству трикотажного полотна. В основном материал поставляют Турция и Узбекистан. Ситуация усложняется тем, что у нас хлопок особо и не растет. Сырье для производства – пряжа – изготавливается как раз из него. Все равно будет импортная часть. Тем не менее, собственное производство полотна развивается. Что касается льна и шерсти – ситуация лучше, поскольку в наших широтах это все растет», – пояснила бизнес-леди. По словам генерального директора «Веллтекс-Воронеж» Александра Матросова, рынок тканей сократился за счёт ухода части игроков из производства в импорт готовой одежды. В оставшихся случаях подавляющий объем ткани – из Китая и Турции, в части трикотажа это полотна из турецкого и узбекского сырья, но под контролем бизнеса той же Турции: «В сети в 2024 году видел много сообщений про отечественную пряжу изо льна, шерсти и прочих местных природных материалов, но в промышленных масштабах этой пряжи и тем более тканей из неё рынок пока не видел. У нас крайне мало собственного производства волокон, в том числе полимерных, часто это импорт. Нет своего производства красильных и аппретирующих линий. В итоге расходники к ним – тоже импорт и так далее. <…> Наши зарубежные коллеги хорошо понимают, в каких моментах наша промышленность на них завязана, и делают там самые существенные наценки. В итоге мы на стадии локального производства не имеем возможности конкурировать с ними же по готовому продукту». Что касается техники, то соотношение импортного оборудования к отечественному – 90% к 10%, считает Елена Меснянкина. «Раньше подавляющее большинство поставляли из Европы, сейчас все идет из Китая. Из отечественного производства, к сожалению, у нас остались только советские машины. Российских производителей, к сожалению, даже не назову. С удовольствием бы пользовались, поскольку было бы понятно, где брать запчасти и комплектующие. К тому же не настолько цена скакала бы из-за курса валют», – рассказала она. Примерно такую же статистику привел Александр Матросов: «К сожалению, сегодня пока нет возможности говорить о наличии отечественного оборудования легпрома в промышленных масштабах. До конвейерной сборки здесь ещё далеко. Отечественного швейного оборудования сегодня не производится – основная часть машин отрасли, поступивших на рынок в 2024 году, – китайского производства». О точечных, но очень полезных решениях рассказал Шамхал Ильдаров. Он отмечает, что ткацкое и трикотажное производство все больше автоматизируется: «Я был недавно на производстве одной из компаний, которая с помощью самодельных датчиков смогла устанавливать факт обрыва нити. Там один человек может быть на весь цех, ведь не нужно стоять и искать, где прервалось». Госзаказ уже не спасает малые предприятия? Александр Матросов также отметил сокращение участников российского рынка на 10-15% по ряду причин. Сказалась консолидация рынка государственного и корпоративного заказа на фоне снижения объема потребностей (вследствие завершения цикла насыщения основных потребностей с 2022 года) – значительно меньше малых предприятий получило такие заказы. Часть из них перепрофилировалась в основном под маркетплейсы или контрактный пошив или закрылась. Господин Матросов отметил это как один из главных трендов 2024 года. А что сказали другие эксперты? Шамхал Ильдаров отметил, что госзаказ на определенные виды одежды значительно возрос. Воронежская и Липецкая области оказались к этому готовы: предприятия имели значительный опыт и были готовы к большим запросам в направлении обороны и всего того, что востребовано на российском рынке в новых условиях. «Другая тема, ставшая актуальной, – товары для новорожденных. Вице-президент Ассоциации текстильщиков – депутат Госдумы Татьяна Буцкая – лоббирует поддержание отечественных производителей через госзакупки в части товаров для детей», – рассказал Ильдаров. Елена Меснянкина тоже отметила появление заказов на товары для нужд участников СВО, для лежащих в госпиталях и для вынужденных переселенцев из Курской и Белгородской областей. «Отходы производства тоже пользуются спросом – я отдаю их бесплатно – для изготовления сетей опять же для помощи нашим ребятам», – поделилась она. Александр Матросов обратил внимание на то, что предприятий, изготавливающих ведомственную ткань, в РФ в районе сотни. На свободном рынке их материал часто не выдерживает конкуренцию с зарубежным бизнесом: Куда утекают ресурсы? Кроме консолидации рынка госзаказа, Александр Матросов отметил также рост скорости вывода контрактных швейных производств в текстильные регионы бывшего СССР (Кыргызстан, Узбекистан). Это случилось также на фоне низкой стоимости трудовых ресурсов там, близости к хлопковому сырью и проблем с платежами в Китай. Эксперт обратил внимание и на рост стоимости международных транзакций в связи с санкционными ограничениями и ростом учетной ставки ЦБ. «Это приводит к росту стоимости международной логистики, что стимулирует бизнес меньше её использовать и, следовательно, везти готовые изделия всегда, когда это возможно», – заявил Матросов. Шамхал Ильдаров подметил, что со вступлением в таможенный союз некоторые республики создали значительные преференции для предпринимателей своих государств: практически полностью освободили от налогов текстильный и швейный бизнес, ввели патентную систему отчислений и взносов для привлеченного персонала. По его мнению, это главная проблема отрасли в 2024 году. Облегчил ли жизнь «Честный знак»? С 1 ноября 2024 года проверка каждого кода перед продажей стала обязательной при продаже товаров легпрома. К этой дате бизнесу необходимо было обновить ПО, чтобы избежать проблем при работе с маркированным товаром. «Честный знак» для одежды вводили «волнами» с 2021 года. В 2024-м список «меченых» товаров существенно расширился, а с начала настоящего года маркировке подлежат практически все изделия вплоть до носков и шляп. Шамхал Ильдаров считает, что невыполнение обязанности маркировать изделия приводит к неравной конкуренции и условиям для расширения. По мнению же Елены Меснянкиной, «инициатива интересная», но требует слишком много ресурсов: «Инициатива интересная – поддерживает «белых» производителей. Наши права защищены, но для внедрения требуется значительный человеческий ресурс. Идет нагрузка большая на интернет: нужно регистрировать QR-коды, подтверждать их в системе, где, естественно, бывают сбои (что на самом деле нормально). Приходится сталкиваться с шероховатостями, когда долго не можем получить QR-код, следовательно, не можем реализовать продукцию. Я по праву назову это главным событием. Система позволяет контролировать продажи, видеть ситуацию на рынке, спрогнозировать ситуацию», – сказала предпринимательница. Владелец сети магазинов мужской одежды Agentman Леонид Костюк тоже обратил внимание на сложность системы и некую несправедливость со стороны контролирующих органов: «Честный знак – это то, что предприниматели до конца не понимают. В этом году маркировкой закрылась почти вся одежда. Изначально она планировалась как возможность проследить судьбу дорогих товаров: начиналось все это с шуб. К нам в этом году по причине того, что мы до конца не разобрались с системой, пришли проверки в магазины в Липецке и в Воронеже, направили предостережения в Волгограде и Белгороде. С одной стороны, было волнительно, с другой – сотрудники Роспотребнадзора помогли разобраться с предъявляемыми в процессе проверок требованиями. Сил много ушло на то, чтобы устранить неполадки. Очень странная система, очень странная позиция – продолжать эту эпопею, несмотря на то, что, например, в одном из городов напротив нас находится магазин, в котором продают фальсификат. А если мы заходим на рынок, то можно увидеть, что требования не выполняются никем: там нет касс, нет маркировок, нет ценников, принимается все «кэшем». Кадры решили – всё! Эксперты также обратили внимание на кадровые трудности в ушедшем году и в целом за последнее время. Леонид Костюк выделил аспект зависимости бизнеса от персонала и подчеркнул проблему утечки работников из-за СВО: «Рынок сейчас в руках у работника, он может выдавить желаемое у начальства. Также большим потоком с работ уходят жены военных из-за высокой зарплаты супругов. Процент кадров стремится к нулю. Это очень большая проблема». Шамхал Ильдаров заявил, что кадровая проблема связана в первую очередь с молодежью и предложил неординарное решение: «Недостаток квалифицированных кадров. Молодежь отказывается работать на предприятиях легкой промышленности, так как её не устраивают условия труда и размеры заработной платы. Я считаю, что проблема вызвана современной системой образования, построенной по «капиталистической модели». Плановая модель с прямым трудоустройством студентов на предприятия могла бы решить эту проблему». Елена Меснянкина рассказала, что сталкивается с трудностями в подборе работников уже не первый год: «Трудности одни и те же из года в год – в первую очередь дефицит кадров. Производство – это квалицированные люди. Мы надеемся на то, что молодежь тоже заинтересуется и на замену нашим работникам в будущем придут хорошие сотрудники». А что власти? Александр Матросов высказался о нескладной поддержке отрасли: «Старые проблемы с отсутствием госстратегии поддержки отрасли: и тут не о «дайте денег», а об отсутствии приоритетов в таможенной, налоговой, образовательной политиках по отношению к сфере. Возникает ощущение, что легпром выступает разменной монетой в решении глобальных политических и макроэкономических вопросов. А так быть не должно. Давайте сначала хотя бы выделим из департамента легкой промышленности и лесопромышленного комплекса Минпромторга РФ отдельное ведомство. Дальше, мне кажется, будет легче. Давят также санкции, ставка ЦБ и весь ком накопленных проблем». Леонид Костюк обратился к опыту наиболее пострадавших в 2024 году регионов: «Если мы говорим про Черноземье, то в рознице, в бизнесе, в первую очередь пострадали Белгородская и Курская области. На меня выходило большое количество предпринимателей, которые не получили тех мер поддержки, которые нужны были. Произошло обрушение – в Белгороде мы увидели падение по выручке до 50% в какие-то месяцы 2024 года. Я наблюдаю за тем, как предприниматели ищут возможность открываться в других регионах». Другая, по его мнению, проблема – меры поддержки. В Белгородской области они были странно выработаны – все это устроили в форме конкурса. Воронежская область получила преимущество, потому что туда поехали предприниматели, в том числе из Белгорода. «Тот, кто понимает, что в Белгороде сложно, находит возможности и перебирается. Ставки аренды в целом не меняются, но при желании в торговом центре в Воронеже уже сложно найти помещение. После того, как выехали иностранные бренды с началом СВО, их заместили российские, турецкие и другие», – сказал Костюк. Другая беда – налоговая реформа. Предприниматель поделился, что за те деньги, которые его сеть заплатит в бюджет, можно было бы сделать половину вклада в новый магазин: «Только мы в 2025 году дополнительно заплатим в бюджет около 12 млн рублей – для нас это важные деньги. Благодаря им мы могли бы сделать половину вклада в новый магазин. Появление НДС в нашей жизни мы будем вынуждены возложить на нашего покупателя. С одной стороны, нам говорят, что у нас есть возможности для развития. С другой стороны – создают условия, при которых страдают потребители. Развиваться с учетной ставкой невозможно».